Если крепко зажмуриться и тыкнуть наугад в карту местности, то указательный палец попадет аккурат в то самое поселение — Город Мастерских. Вдоль улиц того самого поселения вереницей располагаются множество мастерских, самыми яркими витринами блистают Мастерская Ароматной Еды, Мастерская Чтоже Надеть, Мастерская Вечного Спора, Мастерская Великих Стремлений, Мастерская Крепкого Сна. И где-то на окраине, в месте, где город уже закончился, а лес еще не начинался, располагается Мастерская Ремонта Жизни. И как в любой мастерской, есть в ней Мастер, множество инструментов, пара испытательных лабораторий, сейф с секретностями, стопки рукописей (в электронном варианте) и еще много чего. И, конечно, склад с объектами, подлежащими ремонту.
Полки этого склада всегда до отказа переполнены. Владельцы, недовольные состоянием своих Жизней, несут их на ремонт в самом разном виде: в изношенном, в затертом, в опустевшем, в потускневшем, в сломанном, в запутанном, в разбитом, в скомканном, в разорванном, в намоченном. С просьбой починить, придать надлежащий вид, чтоб не хуже, чем у других, и еще — программу встроить, чтобы желания исполнялись. Мастер кропотливо к делу подходит: склеивает, полирует, латает, распутывает, устраняет неполадки-неисправности. И программу исполнения желаний по запросу заказчика меж других программ встраивает.
Запускает, всё заводится, работает. И подумывает сам он о том, чтобы Мастерскую другую открыть, похоже, ремонтировать жизни уже не придется, если программа исполнения желаний есть. Ан нет. Полки склада подпорченных жизней не пустеют. И поломки-то как близнецы одна на одну похожие, все больше — запутанности да опустения. Решил Мастер поглубже копнуть, до главного механизма дойти, который любую жизнь делает целостной и невредимой. А поскольку он не просто кустарным мастером является, а самым что ни на есть научным, то в лабораторию он поместил то, что всегда под рукою, — Жизнь свою собственную. Стал он ее на запчасти разбирать, прицельно каждую рассматривать.
Забавное дело получилось, Жизнь-то вроде его личная, собственная, такая единственная и уникальная, которую проживает он сам, а детали в ней снаружи все такие же, что и в тех Жизнях, которые ремонтировать приходилось. По одним схемам и чертежам сделанные. Поснимал он эти знакомые детали, одну за другой, подходя к сердцевине своей Жизни.
И нашел Нечто, что никогда и нигде ему раньше не встречалось. Светилось оно такой мощью и энергией, что все программки и механизмы так и остались лежать на полу мастерской за ненадобностью. С тех пор он не латал больше сломанные Жизни, а искал в них это Нечто, и тогда Жизнь сама собой становилась безупречно целостной и яркой. А это Нечто стал называть он Индивидуальным Стилем. Потому что это было как раз тем местом, где заканчивались одинаковые, то и дело ломающиеся механизмы, и начиналось всё уникальное, неповторимое, а значит, что и никогда не ломающееся. То, что дает каждой Жизни свои краски, свой вкус и аромат, свою мелодию и свой танец.